Арррман... она перекатывает мое имя на языке, как виноградину.
Отравленный стилет в драгоценном кружеве.
Анна. Моя Анна. Уже тогда - навечно и только моя...
Что мне вспоминается теперь?
Наше недолгое знакомство...
О да, я слышал, и не раз, от услужливых соседей - имевших в своих шато и шале целые выводки дочерей и племянниц - что бедная девушка была ведьмой... Еще бы, ведь ей удалось то, что было не под силу их гусыням - предстать перед алтарем с графом де Ла Фер...
И я печально склонял голову, скрывая издевательскую ухмылку.
Письмо с такой знакомой печатью.
"Все... на благо Франции" и ничего - взамен.
Карета без гербов на дверцах, в которую я посадил ее на рассвете.
Последний поцелуй - и более терпкий, и более долгий... разделивший наши жизни на "с тобой" и "без тебя"... и кучер - с такой НЕкрестьянской внешностью, терпеливо ожидающий, когда же наконец мы сумеем проститься.
История, придуманная и затверженная, как Отче наш, - ее и моя легенда.
Мое бегство от ненужного, удушливого сочувствия - к редким, тайным, непредсказуемым встречам и мучительным прощаниям - каждый раз навсегда.
Кто мы - герои или марионетки в пьесе, придуманной и поставленной то ли богом, то ли дьяволом?
Я устал задавать себе этот вопрос.
Я избавляюсь от воспоминаний.
Сберегу лишь одно:
Аррррман... она перекатывает мое имя на языке, как виноградину.
Анна. Моя Анна. Навечно и только моя...